Гай храбро сопротивлялся. Его старшие и куда более склонные к возне и озорству двоюродные братья частенько задирали и даже поколачивали его, но безуспешно. У Гая была тайна, которую он старательно скрывал от своей семьи. Гай панически боялся воды. Из-за астмы ему не разрешали не только плавать, но даже просто барахтаться в речке, протекавшей по окраинам городка. Холодная вода в любой момент могла спровоцировать очередной изнурительный приступ.
Чарли Плэтт разгадал его тайну и выяснил, что Гай не только воды боится, но и того, что о его слабости могут узнать другие. Нетрудно догадаться, что старшеклассник тут же обратил это себе на пользу.
Гай так и не смог забыть день, когда Чарли Плэтт окунул его в реку и продержал его голову под водой так долго, что Гай уже было распрощался с жизнью, если бы не один из его двоюродных братьев, крепкий здоровяк, случайно оказавшийся на берегу реки. Увидев, что происходит, он вызволил Гая и восстановил справедливость – грубо, по-мальчишески. Больше Чарли никогда не пытался мучить Гая.
Гай научился плавать. Чарли окончил школу, и Гай встретил его несколько лет спустя. К тому времени Чарли уже вовсю пил горькую и совсем опустился.
И вот теперь Чарли умер… Гай испытывал скорее удивление, чем жалость или сожаление, и у него не было ни малейшего желания следовать лаконичным инструкциям, оставленным на его автоответчике некоей молодой особой, назвавшейся Крисси Олдхэм.
Интересно, кто она такая? По четкому, деловитому тону Гай решил, что она едва ли одна из тех особ женского пола, что сменяли друг дружку в доме Чарли. Наверное, родня Чарли наняла ее разобрать имущество покойного.
Гай нахмурился еще больше. Смерть Чарли поневоле заставила его задуматься о том, что ему скоро стукнет сорок, а похвастаться он может лишь кругленькой суммой в банке да тесным кружком близких друзей.
Эйврил, его старшая сестра, во время прошлых рождественских праздников увидав, как Гай весело играет и возится с ее внуками, твердила, что ему давно пора обзавестись семьей и детьми. Господи, у нее уже внуки! Но как-никак Эйврил на пятнадцать лет старше его.
Гай не горел желанием следовать ее советам. Ему трудно представить, что можно делить свою жизнь с другим человеком, не испытывая при этом такой горячей любви, без которой твое существование теряет всякий смысл.
Ему лишь однажды посчастливилось пережить подобную глубину чувств, а она… Гай вскочил, прошелся по комнате и, остановившись у окна, принялся разглядывать открывшийся вид.
Он переехал в этот дом шесть лет назад. Расположенный в престижном районе городка аккуратный особнячок был когда-то предназначен для служителей церкви. Через три дома от Гая жила Рут, приходившаяся Дженни теткой по мужу, а соседние дома занимали члены совета директоров крупнейшего в Хэслвиче концерна «Аарльстон-Бекер».
Гай подозревал, что среди его соседей были и такие, кто полагал, будто этот дом велик и слишком хорош для человека с плебейской фамилией Кук. Даже если этот Кук окончил престижную школу и университет и побывал практически во всех столицах Европы. И лишь тогда вернулся в родной городок и открыл собственное дело.
Гай взглянул на часы и вздохнул. До визита в дом Чарли Плэтта у него оставалось около часа, но на письменном столе громоздилась такая кипа бумаг, что и двух часов не хватит, чтобы со всем разобраться.
Крисси выпрямилась и застонала. Безбожно ломило спину. С момента приезда в Хэслвич она не покладая рук убиралась в доме покойного дяди. Состояние дома она могла охарактеризовать лишь словами «авгиевы конюшни».
Чарли, похоже, покупал все газеты, освещавшие скачки и бега, и не выбрасывал, а попросту сваливал их в огромную кучу на полу гостиной. Крисси собиралась устроиться именно там, но для этого требовалось избавиться от мусора. Впрочем, это еще цветочки. Выгребать пришлось не только газеты, но и письма, и счета – по большей части неоплаченные, – и всякую рекламную дребедень. Казалось, дядя Чарли хранил все на свете, как старьевщик.
Крисси не удивилась, что продавцы местного супермаркета стали поглядывать на нее с явным подозрением, когда она скупила почти все имевшиеся черные мешки для мусора.
Сперва она планировала сжечь ненужный хлам в крошечном садике, что располагался позади дома. Но поняла, что рискует спалить весь город, и была вынуждена обратиться в коммунальную службу.
Утром перед домом остановился пустой грузовик, и два дружелюбно настроенных грузчика принялись забрасывать в кузов полнехонькие мешки.
Дом стоял в ряду точно таких же коттеджей на окраине города, представлявшей собой нечто вроде естественной террасы. Когда-то на этом месте располагались укрепленные городские стены. Крисси догадывалась, что на постройку этих домов пошел «позаимствованный» у стен камень, точно так же, как и блоки, использовавшиеся прежде для строительства замка, превратившегося в руины в годы Гражданской войны.
Критически осмотрев дом, Крисси решила, что он мог бы стать идеальным жилищем для холостяка или молодой пары без детей, не пожалей владельцы времени и немалых средств, чтобы превратить неказистую постройку в уютное гнездышко.
Несколько коттеджей по соседству были недавно обновлены, другие ремонтировались, и их свежевыкрашенные стены сильно контрастировали с запущенным домом Чарли.
Крисси очистила от мусора вторую спальню, и теперь у нее наконец появилось место для ночлега. Мать Крисси, несомненно, одобрила бы старательность, с которой девушка скребла ванную и кухню, прежде чем рискнула воспользоваться всеми удобствами. Крисси, правда, еще не решила, безопасно ли будет хранить еду в холодильнике, из которого она успела выкинуть многочисленные заплесневелые припасы и остатки приготовленной когда-то пищи.
Однако худшее ожидало ее впереди: утром следующего дня у Крисси была назначена встреча с поверенным покойного дяди.
Одежду Чарли Крисси сложила в прозрачные пакеты. За ними должен был зайти представитель благотворительного общества.
В доме, как и предполагали родители, не оказалось ровным счетом никаких ценных вещей, продажа которых могла бы облегчить выплату долгов. Крисси не нашла ничего интересного, за исключением очень симпатичного столика из тиса.
В разговоре с матерью она упомянула о своей находке, и Роуз тут же вспомнила, что столик принадлежал ее бабушке, прабабушке Крисси. – Пожалуйста, не продавай его, Крисси, – попросила мать. – Лучше договорись, чтобы его оценили, и мы выплатим необходимую сумму. Знаешь, когда мама умерла, я спросила Чарли об этом столике, но он заявил, что ничего не знает. – Роуз вздохнула. – Наверное, можно было догадаться, что он оставит столик себе. Я очень рада, что он его не продал.
Крисси пообещала вызвать эксперта-оценщика и сказала, что договорилась о встрече с антикваром. Ему предстояло оценить еще множество безделушек. Крисси подозревала, что они не представляют никакой ценности, однако надо было в этом убедиться.
Столик, вне всякого сомнения, был очень хорош. Крисси вытерла с него пыль, отполировала до блеска и внимательно рассмотрела. Столик был сработан на совесть и, кроме того, отличался каким-то неуловимым, женственным изяществом.
Крисси взглянула на часы. Антиквар, рекомендованный ей поверенным дяди, должен появиться с минуты на минуту. Тисовый столик Крисси предусмотрительно поставила в дальней гостиной, сложив все безделушки в прихожей. Как только антиквар выскажет свое мнение, она сможет вызвать оценщика недвижимости и начать переговоры о продаже дома;
Крисси устало потянулась. Она вымоталась до предела, но мысль о том, что в доме не осталось ни пылинки, ни паутинки, доставляла ей искреннее удовольствие. Хотя, пожалуй, остатки паутины все же заметны, горестно вздохнула Крисси, обратив внимание на подозрительные пятна на своей футболке, утром блиставшей безукоризненной белизной.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Гай поднялся на крыльцо и резко постучал в дверь коттеджа. Помня, какой образ жизни вел Чарли Плэтт, Гай облачился в изрядно выцветшие, поношенные джинсы и столь же неприглядную, застиранную футболку, севшую из-за многочисленных стирок и теперь обтягивающую его грудь. Времена, когда его считали болезненным слабаком, навсегда остались в прошлом. Посещая аукционы антиквариата, Гай искренне забавлялся, когда его принимали за грузчика.